Читать книгу "Ящик Пандоры  - Бернард Вербер"

Прощай, Египет.

Когда скрывается из виду берег, Рене включает автопилот. Вся шестерка садится за стол в кают-компании. Все молча смотрят друг на друга.

Все давно не ели, поэтому Николя предлагает поужинать тем, что найдется в трюме, и делает салат из сушеных овощей и специй, демонстрируя отменные способности кока.

После скудной и отталкивающей тюремной кормежки они с радостью набрасываются на его нехитрую стряпню.

– Угораздило же нас вляпаться! – хнычет Готье. – Лучше бы я сломал ногу, когда ты мне позвонила, Элоди.

– Бессмысленно друг друга обвинять, – отзывается та.

– Ну нет, это ты и твой приятель затащили нас в дерьмо. И, надо отдать вам должное, вы же нас из него вытащили, – оговаривается звезда журналистики. – С моей карьерой, видимо, покончено, но сейчас не время рассуждать о себе, а то вы опять обвините меня в эгоизме и не будете так уж не правы.

Он пытается взять себя в руки, но у него не получается, от волнения он опрокидывает свой бокал с вином.

– Дерьмо! Куда я попал?

– Жаль, надо было заснять наше бегство, – заглушает его нытье Сериз. – Вот это было зрелище! Честно признаюсь, я наслаждалась каждым мгновением этого приключения.

Произнося эти слова, Сериз давится от смеха. Николя тоже прыскает. Их смех оказывается заразительным: к ним присоединяется Опал, потом Рене. Даже Готье перестает дуться и принимается подхихикивать. Все накопившееся напряжение выходит, как пар из чайника со свистком.

– Остается нерешенным один вопрос, – говорит, отсмеявшись, Рене. – Дальше-то что?

– Как что? Возвращаться во Францию, – уверенно произносит Готье.

– Во Францию? Вы же сами согласились, что ваша карьера загублена. Чем будете заниматься? Станете безработной телезвездой?

– Что он предлагает, наш учителишка, специалист по пустым пещерам?

– Мое предложение – продолжить то, что нас объединило, миссию возрождения правды о наших корнях.

– Признаться, ты обладаешь даром убеждения, Рене, – говорит Элоди. – Я с тобой.

– Ты готова бросить работу в Париже?

– Семьи у меня нет, возлюбленного тоже, детей не родила, на работе скучаю. Сам говоришь, учить уму-разуму людей, которые не желают умнеть, – неблагодарное занятие. Это приключение вернуло мне ощущение полноценной жизни, пускай и рискованной. Если твои рассказы об Атлантиде – не выдумка, то я согласна, что восстановление исторической правды – благородная цель. Нашему маленькому отряду может пригодиться санитарка, я окончила курсы оказания первой помощи.

– А вы, Опал?

Рыжая красавица вздыхает.

– Я своими глазами видела гигантские скелеты и кувшины с символом дельфина. Меня уговаривать не надо, я обеими руками за приключение. Я могу стоять за штурвалом, из меня получился хороший шкипер, Рене может это подтвердить. Еще я могу поднимать всем настроение, недаром у меня диплом психиатра.

– Опережаю вопрос, – вступает в разговор Николя. – Я тоже готов не возвращаться во Францию. Я не только звукооператор. В военном флоте я служил коком на торпедоносце. Могу всех кормить. Могу ловить и готовить рыбу.

– Я тоже обладаю полезными умениями, – подхватывает Сериз. – Я специалист по компьютерам и электронике, что угодно починю, любая механика и электрика для меня открытая книга.

– Ну а я смогу менять Опал за штурвалом и следить за состоянием яхты, надо же приносить какую-то пользу всей компании, – говорит Рене.

Все поворачиваются к Готье Карлсону.

– Ушам своим не верю! Кучка психов! Не хотите назад во Францию? Куда же вы поплывете?

– Нам предстоит провести на борту несколько дней, успеем поразмыслить на свежую голову, – избегает прямого ответа Рене.

– Давайте думать вместе, так скорее найдется решение, – предлагает Опал. – Главное – найти способ донести правду, несмотря на уничтожение вещественных доказательств. Такой способ обязательно должен существовать.

– Не знаю, как вы, а я совершено без сил, – говорит Сериз. – Пойду спать. Можно мне подняться в свою каюту, Рене?

– Подожди, – говорит Элоди. – Все определились, кроме тебя, Готье. Ты тоже определись.

– Я… Странное требование… Шкипер из меня никакой, мореход и кок тоже, ремонтировать ничего не умею, если вы об этом. По образованию я ученый-теоретик и тележурналист, что с меня взять?

– Раз так, – говорит Опал, – возьмешь на себя мытье посуды и уборку. Кому-то надо драить палубу, не так ли?

Кают на яхте всего три, поэтому они разбиваются на пары: Рене и Опал, Готье и Элоди, Сериз и Николя.

Гипнотизерша засыпает, едва положив голову на подушку. Рене так взбудоражен, что не может уснуть. Чтобы не будить Опал, он поднимается на палубу и растягивается на досках.

Он один, над ним только ночной звездный небосвод, его ласкает теплый воздух. Ни ветерка, ни качки, только мерный рокот мотора, уносящего яхту все дальше от египетских берегов.

Рене делает то, что лучше всего умеет: погружается в свои воспоминания о прошлых жизнях. В этот раз ему хочется большего, чем при прошлых попытках.

Уверен, что получится. Будет потрясающе, если я туда попаду.

Лестница. Аккуратный спуск по десяти ступенькам. Осторожно – в дверь бессознательного. Вот и коридор со 111 дверями.

Сейчас я проверю, возможно ли это. Возможно ли открыть сразу все двери моих прежних жизней и встретить сразу все мои инкарнации.

Силой мысли и воли Рене изгибает коридор, превращая его из линии в кольцо, отчего все 111 дверей смотрят друг на друга.

118.

Жара. Гебу не спится.

Он смотрит на Мем-фис. Что-то в этом странном городе ему не по душе. Роар, энергия жизни, циркулирует здесь толчками, вместо того чтобы литься гармоничным потоком для всех, старых и малых.

Он выходит на прогулку. Деревянные дома атлантов тянутся до кварталов маленьких человечков.

Некоторые из них общаются при свете факелов. Ему невдомек, что можно обсуждать в столь поздний час.

Махнув рукой на несуществующие опасности, он решает вернуться домой. Улегшись рядом с Нут, он ждет сна.

119.

Рене стоит посреди арены своего бессознательного. Первым делом он открывает дверь 111, за которой живет Фирун.

Камбоджийский монах все еще в камере, дремлет. Учитель истории зовет его встать рядом с ним в центре круга. Недоумевающий Фирун соглашается и ждет, что будет дальше.

Рене открывает одну за другой все остальные сто десять дверей в хронологическим порядке, погружаясь в историю. Только Леонтина, Шанти, Зенон и Ямамото не удивлены, всем остальным приходится вкратце объяснять, что к чему.